Мэнни улыбнулся ей:

— Но потом Джон сказал, что вы интересуетесь Дезире Стоун, а я выяснил, что вы даже пароля на компьютере не знали, и понял, что нам крупно повезло.

— Крупно повезло, — повторила Энджи.

Он похлопал ее по коленке:

— У кого дискеты?

— У меня, — сказал я.

Он протянул руку.

Я положил дискеты ему на ладонь, и он сразу же передал их Джону, который сунул их в кейс и защелкнул замок.

— Ну а что насчет моего банковского счета, кредитных карточек и прочего? — спросил я.

— Вообще-то, — признался Мэнни, — я собирался тебя убить.

— Ты и эти трое? — засмеялась Энджи.

Он кинул на нее взгляд:

— Забавно, да?

— Глянь-ка на свою ширинку, Мэнни, — сказал я.

Он опустил взгляд и увидел пистолет Энджи, почти вплотную приставленный к его мужскому достоинству.

— Забавно вот это, — сказала Энджи.

Он засмеялся, и она засмеялась тоже, выдержав его взгляд, причем рука ее, державшая пистолет, даже не дрогнула.

— Ей-богу, — сказал Мэнни, — вы нравитесь мне, госпожа Дженнаро.

— Ей-богу, — сказала она, — не могу ответить тебе взаимностью, Мэнни.

Отвернувшись, он разглядывал бронзовые таблички и глухую стену напротив.

— Но все обошлось, и пока что все живы, только боюсь, мистер Кензи, что вы сами себе испортили жизнь лет на семь. Кредита вашего больше нет. Денег тоже. Это необратимо. Я и некоторые мои коллеги решили вас как следует проучить.

— И видимо, преуспели в этом, иначе не видать бы вам этих дисков.

— Да, это так, но хотя урок и окончен, мне нужно быть уверенным, что он хорошо усвоен. Так что, мистер Кензи, вы вновь отброшены на первую клеточку. Даю вам слово, что отныне мы вас трогать не будем, но убытки, которые вы понесли, возмещены не будут.

На Юнити-стрит мусорщики кидали с высоты на тротуар жестяные баки, а стоящий за ними фургон сигналил, и пожилая женщина, высунувшись из окна, честила всех по-итальянски. Все происходившее никак не улучшало моего похмельного самочувствия.

— Вот, значит, как! — Я мысленно представил себе все эти десять лет строгой экономии, четыре кредитные карточки, которыми мне уже никогда не воспользоваться, сотни и сотни дел — мелких и крупных, — над которыми я трудился и которые расследовал. И все это — впустую, я опять нищ.

— Да, вот так. — Мэнни встал. — Поосторожнее надо быть с теми, кого хочешь поиметь. Вы ничего о нас не знаете, а мы знаем о вас все, поэтому можем держать вас в страхе, и вы в наших руках.

— Спасибо за науку, — сказал я.

Он нависал над Энджи, пока та не подняла на него глаза. Пушка была по-прежнему в ее руке, но дуло ее глядело в землю.

— Может быть, до тех пор, пока мистер Кензи не в состоянии оплатить ваш ужин, я могу поразвлечься с вами на его месте? Что вы на это скажете?

— Скажу, чтоб купили себе на обратном пути экземплярчик «Пентхауса» и хорошенько поработали правой рукой.

— Я левша. — Он улыбнулся.

— Один черт, — сказала она, и Джон засмеялся.

Мэнни пожал плечами, и на секунду мне показалось, что он ищет, что бы такое ответить, но он промолчал и, повернувшись на каблуках, направился в сторону Юнити-стрит. Джон и двое других последовали за ним. На углу Мэнни остановился и повернулся к нам. Крупную его фигуру обрамлял серо-синий кузов стоявшего там мусоровоза.

— Ну, до новых встреч, друзья мои! — И он помахал нам рукой.

Мы в свою очередь помахали ему, а из-за мусоровоза вышли Бубба, Нельсон и братья Туоми; у каждого в руках было подобие оружия, которое они держали на изготовку.

Джон открыл было рот, но Нельсон сильно ударил его по лицу обломком хоккейной клюшки. Из сломанного носа Джона брызнула кровь, он стал падать вперед, и Нельсон подхватил его и взвалил себе на плечо. Тут на авансцену выступили братья Туоми с мусорными баками; они стали метать эти баки прямо в голову Мэнни и его дружков-обмылков, отчего те вповалку полегли на булыжник. Я услышал громкий треск — это один из них расшиб себе о камень коленку, после чего оба съежились, вжавшись в землю клубком, как это делают бездомные собаки.

Мэнни так и обомлел. Руки его опустились при виде этого зрелища расправы над его дружками, занявшей не более четырех секунд.

Бубба стоял у него за спиной, и крышка бака в его руках была поднята, как щит гладиатора. Он похлопал Мэнни по плечу, отчего тот изменился в лице.

Когда он повернулся, Бубба нащупал свободной рукой его затылок, ухватил его, а затем металлическая крышка четырежды опустилась ему на голову со звуком, с каким шлепнулся бы арбуз с крыши дома.

— Мэнни, — сказал Бубба, когда тот стал оседать на землю. Он ухватил Мэнни за волосы, и тело того изогнулось в его руках, мягкое и податливое. — Мэнни, — повторил Бубба, — как ты, приятель?

Они побросали Мэнни и Джона в фургон, а двух других парней — в контейнер мусоровоза вместе с тухлыми помидорами, гнилыми бананами и полиэтиленовыми подносиками от замороженных полуфабрикатов.

Была пугающая секунда, когда рука Нельсона потянулась к гидравлической ленте в задней части контейнера и он спросил:

— Можно мне, Бубба, а? Можно?

— Не стоит, — сказал Бубба. — Слишком шуметь будет.

Нельсон кивнул с огорченным видом.

Мусоровоз они утром увели со стоянки Службы экономической безопасности в Брайтоне. Сейчас они оставили его, направившись к фургону. Бубба окинул взглядом выходившие на улицу окна. Там никого не было. Но если б кто-то там и оказался, следовало учитывать, что происходило все это в Норт-Энде, мафиозном районе, где люди с рождения усваивают одну нехитрую заповедь: что бы ты ни видел, ты этого не видел, офицер.

— Хороший прикид, — обернулся я к Буббе, когда он влез в фургон.

— Ага, — сказала Энджи. — Форма мусорщика тебе к лицу.

— Инженера санитарной службы, — поправил Бубба, — чтобы быть точным.

Бубба мерил шагами верхний этаж своего склада, время от времени прикладываясь к горлышку водочной бутылки, улыбаясь и поглядывая на Джона и Мэнни, туго прикрученных веревками к металлическим стульям и все еще находившихся без сознания.

Нижний этаж склада Буббы был опустошен, верхний — теперь, когда дело его было ликвидировано, также был совершенно пуст. На среднем же этаже помещалась квартира Буббы, и там, как я полагал, было бы уютнее, не покрой он все в преддверии годичного отсутствия тряпками и чехлами и не начини всю квартиру взрывчаткой. Да, взрывчаткой, вы не ослышались.

— Малыш очухивается, — сказал Игги Туоми. Он, как и брат его с Нельсоном, сидели рядышком на сдвинутых вместе кипах старых циновок, передавая друг другу бутылку. То и дело без всякой видимой причины они прыскали от смеха.

Джон открыл глаза, когда Бубба мощным прыжком перемахнул пространство помещения и присел перед ним в позе борца сумо, положив руки на колени.

На секунду мне показалось, что Джон тут же потеряет сознание.

— Привет, — сказал Бубба.

— Привет, — выдавил из себя Джон.

Бубба низко склонился к нему:

— Вот какое дело, Джон... Ты ведь Джон?

— Да, — сказал Джон.

— Ладно. Ну так вот. Здесь мои друзья Патрик и Энджи. Они зададут тебе несколько вопросов. Понял?

— Да. Но я не знаю...

Бубба поднес палец к губам Джона:

— Тш-ш... я еще не кончил. Если ты не станешь отвечать на вопросы, Джон, то здесь присутствуют и другие мои друзья. Видишь их вон там?

Бубба посторонился так, чтобы Джон мог разглядеть трех типов, развалившихся в углу на циновках и потягивающих из бутылки в ожидании, когда можно будет приступить к делу.

— Если ты не станешь им отвечать, Патрик и Энджи уйдут, а я с друзьями сыграю в нашу с тобой любимую игру при участии Мэнни, а также огромной отвертки.

— Ржавой отвертки, — загоготал один из братьев Туоми.

Джона стало корчить, и не думаю даже, что он понимал, что с ним происходит. Он глядел вверх на Буббу, как если бы перед ним материализовался призрак или какой-то кошмар из его снов.